Десять интересных фактов из мира инклюзивного туризма

В первом случае, как правило, все несколько проще – глухие туристы могут самостоятельно передвигаться, нужны обычно услуги сурдопереводчиков и/или гидов на русском жестовом языке. А вот для туристов с нарушениями зрения нужны дополнительные оборудование и инвентарь: поручни, мнемосхемы, тактильные макеты, рельефно-графические изображения, тифлокомментарии от экскурсоводов или соответствующий аудиоряд.

Нельзя обучить жестовому языку сотрудника аэропорта, чтобы он обслуживал и русских, и иностранцев. В России общаются на русском жестовом языке, а в других странах – на своих отдельных.

Носители жестового языка говорят, что есть, конечно, похожие знаки (например, приветствия), но в целом даже внутри одной страны могут быть свои «диалекты»: например, в разных регионах по-разному могут показывать названия городов. В Москве и Петербурге сейчас, например, ведется работа по унификации жестов и обогащению лексикона, который можно использовать для организации экскурсий в музеях.

В частности, дискуссионным остается вопрос, какими должны быть тактильные модели, с помощью которых туристы с нарушениями зрения знакомятся с архитектурными особенностями того или иного города.

Например, в библиотеке для слепых и слабовидящих в Санкт-Петербурге считают, что модели должны быть выполнены в упрощенной форме, чтобы гостям было проще их понимать. А в Саратове уверены, что нужна как раз максимальная детализация для большего сходства с оригиналом.

Забавно, но факт: музеям зачастую приходится убирать тактильные макеты куда-то в сторонку, потому что в противном случае их трогают все посетители. Особенно, конечно, дети. Не то чтобы руководству было жалко подарить эти впечатления юным гостям, но тактильные копии обходятся музеям недешево – не все могут себе позволить их более широкое применение.

Зато во многих современных музейных пространствах что-то, что можно потрогать, уже стараются предлагать всем и сразу. Экспонаты, тактильные ощущения от которых могут получить все желающие, есть, например, в музее на Прохоровском поле в Белгородской области или в музее Военно-морской славы в Кронштадте.

Собакам-проводникам (раньше их чаще называли «поводырями») положен особый статус. Согласно распоряжению правительства, это не просто животное, а «техническое средство реабилитации».

А значит таким собакам можно туда, куда простым питомцам вход заказан (и, кстати, любые возражения насчет «аллергии» у кого-то на них «не принимаются»). Для собак-проводников социальные объекты и объекты культуры должны обеспечить возможность, как минимум, попить воды и погулять. Видели пример такой организации в Невьянском государственном историко-архитектурном музее.

Помимо тифлокомментирования и тактильных макетов для туристов с нарушениями зрения заинтересованные объекты стараются разнообразить программы с помощью иных впечатлений – запахов, звуков, ощущения пространства. Пример последнего встречали в Исаакиевском соборе: там слабовидящим посетителям предлагают постоять в разных частях помещения и почувствовать разницу в распространении звуков и отличия в направлениях потоков воздуха.

Шрифт Брайля – не панацея для слепых, говорят эксперты. Просто «переписать» все подписи и пособия рельефно-точечным тактильным шрифтом и на этом успокоиться – не получится.

По разным оценкам, его читают 6-10% слабовидящих и тотально слепых – и, как правило, только те, кто учился по нему со школы. Поэтому помимо знакомых «желтых табличек» для слепых и слабовидящих людей на туристических объектах необходимо использовать массу других элементов адаптации, о которых мы частично поговорили выше.

Эксперты туристической отрасли и специалисты по организации доступной среды активно знакомятся друг с другом, учатся понимать друг друга, делятся своими наработками и вовлекают в работу все более широкий круг лиц. Это интересно, потому что у многих причастных сейчас есть возможность сделать отрасль инклюзивного туризма и всю туриндустрию лучше и удобнее.

Фото АТОР